Между тем до пришествия кротов я успела пробежать «Румяна и меч», историческое фэнтези Мадоки Такадоно, _не_ по которому снята моя самурайщина.
И думаю по его поводу много букв.
Повторы действительно оказались стилистическим приемом, странным, но действенным. Они так и не прекращаются; если их выкинуть, роман похудел бы минимум на треть, одно и то же рассказывается по два, три раза – от автора, глазами одной героини, глазами другой героини, – при этом меняется только степень подробности, а факты и их оценки остаются одинаковыми.
Это создает интересный накапливающийся эффект: персонажи не столько живут, сколько находятся в произвольной итерации рассказа о событиях. В воздухе повисает отстраненность и своего рода фатализм: все уже произошло, ничего не изменишь. А в качестве настроения главной героини это прямо описано в тексте - знамения обычно являются ей поздно и не позволяют ничего изменить, и она приучила себя не вовлекаться.
Красивой прозой на свой вкус я бы это не назвала, но по крайней мере похоже, что так задумано.
Жить там неприятно. У княжны в итоге получилось вырастить наследника и успешно направить его в политическое будущее (мы это знаем сразу, потому что он появляется в прологе и вводит историю своей воспитательницы как рассказ в рассказе), но общее настроение тягостное: если что-нибудь плохое не происходит прямо сейчас, значит, оно рядом либо как свежая память, либо как близкая опасность.
Я всю первую часть считала, что автор мужчина (парадоксальным образом особенно после подробностей о том, как дамы 16 века решали проблему месячных – мне показалось, что автор бравирует), но в целом взгляд оказался очень женский. Тревога и фатализм женские. Румяна из заглавия – символ смерти, вот прямо так, ими женщины красят погибших мужчин, когда в гроб кладут; а тема меча не раскрыта.
Это мир, в котором мужчины непредсказуемо, но неизбежно подворачиваются под войны и козни, а женщины бессильны вмешаться и только провожают их, а потом красят их останки.
Любить кого-нибудь в таких условиях безнадежно – но а куда деваться. Впрочем, обе героини, глазами которых нам дают посмотреть, связаны со сверхъестественным и имеют благодаря этому защитную отстраненность, и из всего вместе получается такая интонация.
И читатель на амазоне, который углядел между княжной и антагонистом романтическую линию: я не согласна. Сюжетная линия у них есть, центральная, и они смотрят друг на друга внимательнее, чем на кого бы то ни было, но это не то. Масацугу относится к княжне со смесью жадности и страха. Княжна относится к нему трезво и без гнева, что бы он ни делал; но это у нее дзен, а для любовной линии нужно все-таки хоть у одной из сторон что-нибудь похожее на тепло.
В эпизоде, где она ласкова с его неупокоенной душой – извиняюсь за цинизм, может себе позволить, когда противник уже обезврежен. Когда вторая рассказчица, забыв, что тоже от него пострадала, философствует, что он «просто выживал как умел», мне трудно умиляться вместе с ней, потому что в волнах эпохи барахтаются все, но не каждый совершает пять политических убийств и государственный переворот. А что на самом деле за власть он уцепился потому, что княжна ускользнула – так он зациклен не на ней, а на ее способностях. В общем, антагонист выразительный, линия центральная, но любовь не завезли.
Любви в эту книгу вообще мало завезли, потому что см. выше. Обстановка не располагает.
@темы:
румяна и меч,
книжки
А кто вторая расказчица?
может себе позволить, когда противник уже обезврежен
Это точно...
Ух ты, если меня поисковик правильно ориентирует, она когда-то (в числе прочего) писала книжку по Fushigi Yuugi... ну, как Ёсигами, бонусом к основному канону.
(как это по-русски?..)
Ранобэ.
против чего я нудно возражаю.Не новелла, еще немножко постоим на пути языковых изменений.
Хотя бы потому, что многотомную новеллу мое консервативное литературоведческое мировоззрение уместить в себя не может.
княжну или душу мандаринового дерева; есть разница. Разница есть, только если "или". А если тождество?
В сериале он именно что вынул из себя душу и постелил ей под ноги; и так будет всю жизнь. В книжке он думает только о своих собственных интересах.
Насчет тождества: с его точки зрения тождество. Но с моей точки зрения в этом и проблема - мы-читатели знаем, что Кагу очень поздно примирилась со своим даром. Камэ заметил, что ей плохо и страшно - а Масацугу не заметил, потому что он ее не видел, смотрел сквозь нее на дерево.
А что он в таком случае чувствует к княжне, отдельно от дерева? Ты так считаешь потому, что он ей в итоге прочел стихи о любви?
Ты так считаешь потому, что он ей в итоге прочел стихи о любви? И потому что он вообще к ней со своими и не своими стихами подкатывает) Мне кажется, что стихи у него - это он-сам-как-есть без всяких политических интересов и прочего. Поэт и волшебная дева)
Чтобы татибана защитила свою избранницу: ага, а угрозу он старательно создал сам. Причем душить княжество Ии, цепляясь для этого за Имагаву, была политически проигрышная стратегия, из-за которой он через месяц вместе с Имагавой пошел ко дну. Правильнее было бы вовремя переметнуться, как собирался сделать Камэ.