Из "Румян и меча", с.375

[nan-says]

1568 год.
У княжества нет денег. Из столицы края привезли указ о списании долгов с крестьян, что означает банкротство, а заодно сейчас назначат нового правителя. Ему тридцать восемь, княжне тридцать два.

около 1К слов

　　– Мина, скоро мне придется покинуть замок, – Кагу велела ей собрать вещи. – Над нашей землей висит черная туча.
　　– Это знак, что вас отстранят от власти? Княжества Ии больше не будет?
　　– Я думаю, что произойдет не только это. Тем более, о делах семьи мой дар не предупреждает.
　　Черные облака, плотнее грозовых, неизменно предвещали, что погибнут люди. Много людей.
　　«Я потеряю должность правителя, – думала Кагу, – но вряд ли этим все обойдется».
　　В десятом месяце Имагава прислал из столицы посла, уже не желая слушать отговорки. Сэкигути Удзицунэ привез приказ о том, чтобы списать долги с деревни Хода, как все и ждали.
　　– Это высочайшее распоряжение. Больше вы не сможете увиливать!
　　Кагу, не отвечая, бросила взгляд на Масацугу и не увидела ничего небычного. Почтительно, как подобает смотрителю, он принял указ владыки края и поднес ей: нужно было поставить подпись.
　　«Когда я допишу свое имя, мои полномочия закончатся. То есть княжество перестанет существовать», – Кагу старалась, чтобы почерк выглядел достойно, и все же рука предательски дрожала. Дорисовав вензель, она перевела дыхание. – «Нет, это не конец. Моя битва и битва княжества еще впереди».
　　Всего несколько лет назад в этом зале заседал ее отец Наомори. Здесь был и дед Наохира. Были сородичи, связанные с княжеской семьей пятивековыми узами... Здесь был Наотика. И вот никого не осталось, одна Кагу в черной рясе, безоружная, пыталась противостоять послу Имагавы.
　　Рядом с ней Масацугу, ухватив подол одежды, приготовился подняться. Кагу тут же сделала ему замечание:
　　– Остановитесь, Тадзима.
　　Он напряженно застыл и взглянул на нее, словно не веря своим глазам.
　　В ее голосе не было гнева, он прозвучал тихо, как вода, и советники, сидевшие позади Кагу, пораженно затаили дыхание.
　　– Остановитесь.
　　Она не сердилась. Ей было примерно понятно, что он сейчас сделает. Повторный приказ о списании долгов; посланник Имагавы, нарочно явившийся в долину, чтобы проследить за исполнением; и ловкий ход: под списание не попали владения Сэто Хокю, из-за которого не удалась предыдущая попытка – кто мог все спланировать настолько тщательно, если не Оно Тадзима-но-ками Масацугу.
　　«Тебе так нужен замок? Вот твоя битва, ради которой ты всем рискнул?» – Кагу хотела бы, чтобы он не двинулся с места, мысленно заклинала его: «Стой. Не делайся моим врагом. Не надо... Потому что иначе тебе не жить».
　　– Нет, ваша светлость, не остановлюсь.
　　Масацугу встал и пересел рядом с Удзицунэ, словно его подчиненный. Удзицунэ только этого и ждал; он объявил громким голосом:
　　– Ии Дзиро Наотора, вы возмутительно плохо исполняли свои обязанности. Вы сняты с должности правителя, и долина Ии с этого дня переходит под прямое управление Имагавы!
　　По рядам собравшихся пробежала дрожь, словно упал невидимый топор.
　　– Но это значит, что наше княжество уничтожено... – Суганума, который вместе с Масацугу помогал Кагу в делах с самого начала ее правления, попятился. – Это разбой!
　　– Ну, мы просто убедились, что женщина неспособна управлять, – спокойно заявил Масацугу.
　　Суганума готов был испепелить его взглядом:
　　– Тадзима, это твои подлые козни!
　　– Выбирайте выражения.
　　– Ты обманул и убил почтенного Окуяму, устроил ловушку против князя Наотики, а теперь хочешь продать Имагаве ее светлость!
　　– Суганума, перестаньте, – Кагу подумала, что если его не остановить, он кинется на Масацугу с мечом.
　　Удзицунэ оглядел ее оценивающе:
　　– Неплохое самообладание для женщины.
　　Кагу напомнила себе, что он всего лишь прихвостень Имагавы, которому посулили, что назначат его местным губернатором. Он не стоил того, чтобы на него сердиться.
　　– А теперь, Ии Дзиро, – продолжал он, – потрудитесь выдать мне своего приемного сына Торамацу.
　　– К сожалению, его здесь нет.
　　– И где он?
　　– Давайте спросим Тадзиму. Так повелось, что разыскивать беглецов из рода Ии – обязанность его семьи.
　　В рядах княжеских советников раздались презрительные смешки. Однако Масацугу даже бровью не повел.
　　– Вот вы и получили свой замок, Масацугу.
　　Это не была ни колкость, ни жалоба низложенной правительницы. Кагу сама не ожидала, что в такую минуту будет испытывать к нему жалость.
　　Но он, видимо, понял смысл ее взгляда и внезапно вспыхнул гневом:
　　– Я был неправ, действовал слишком осторожно. Незачем было медлить. Все оказалось так, как я и думал.
　　– Как именно?
　　– Здесь нет никакого пророка.
　　Послышался злобный ропот, вассалы Суганумы, не в силах сдерживать себя, привстали с колен:
　　– Тадзима, как ты смеешь!
　　– В детстве вы случайно угадали наводнение. О том, что приближается эпидемия, легко узнать в аббатстве от бродячих монахов. Если так посмотреть, весь ваш великий дар – выдумка, а ясновидение – обман.
　　– Тише, пусть договорит, – Кагу жестом удержала возмущенных советников и стала ждать, что он скажет дальше. Масацугу был по-своему прав. Она сама не раз задавалась тем же вопросом: вдруг тьма ей мерещится, вдруг растущее предчувствие беды – пустые страхи. Даже теперь, наполовину бравируя своим даром, Кагу не знала, что же она видит.
　　– Когда князь Наомори погиб на войне и начались несчастья, одно время я думал, что деревья у священного колодца, хранители рода Ии, хотят, чтобы власть перешла к вам. Но я искал смысл там, где его нет, – Масацугу медленно поднялся и встал напротив Кагу. – Вы обычная женщина.
　　Кагу впервые увидела в его глазах горячий, угрожающий блеск и содрогнулась.
　　– Вы не лучше прочих. Нет, вы хуже прочих – не были замужем, не продолжили свой род.
　　– Тадзима, мерзавец!
　　Словно отмахиваясь от возмущенных голосов, Масацугу рассмеялся:
　　– Ваша светлость, то есть барышня, вот теперь, когда род Ии разорен, понятно, что никакого дара у вас нет. Не успел пророк возглавить княжество, как оно лопнуло. Что это, если не бессилие!
　　Кондо Хидэмоти закричал:
　　– Ты предатель, Тадзима, захватил власть и пытаешься найти отговорку!
　　– Я ничего не захватывал. Вы же видите, в замке нет ни одного мужчины, который бы имел права на княжество.
　　– А как же его светлость Торамацу? А сыновья Накано?
　　– Так извольте подать их сюда. Ну же, приведите их. Где эти мальчики, готовые со мной состязаться?
　　Тут люди Накано и все, кто знал, где находится Торамацу, стиснули челюсти. Посмотрев на их лица, Масацугу захохотал еще громче:
　　– Что-то соперников не видно. Тогда и вопросов нет. Я смотритель, я главный советник, мне и управлять замком Ии – так изволил распорядиться владыка края. Это его указ!
　　Масацугу встал посреди зала, подбоченившись, глядя на Кагу. Его внезапное исступление было ошеломляющим, никто не мог вымолвить ни слова.
　　– Вы всего лишь человек, не воплощение священного дерева, не божество. Вас больше незачем бояться.
　　– Вот как?
　　Вот и к этому пришло. «Масацугу, если ты прав, если мой дар – бесполезный морок, пусть будет так», – Кагу не держалась за звание пророка, согласна была признать свои видения миражами. – «Но прямо сейчас, откуда ни возьмись, у тебя над головой плавает белый карп. Разве я неправильно угадала, что он такое?»
　　Дыхание надвигающейся зимы выстудило зал. Все молчали, цепенея от страха, а Масацугу, один среди этой ледяной тишины, закричал, словно в горячечном бреду:
　　– Здесь, в эту минуту пришел конец княжеству Ии!

О природе карпа некоторые соображения мы увидим через два фрагмента, но мне это объяснение показалось недостаточным.